Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "А"

1. Елезар

Входимость: 6. Размер: 39кб.

Часть текста: о возвращенном к жизни, друзья и близкие ласкали его непрестанно и в заботах о пище и питье и о новой одежде утоляли жадное внимание свое. И одели его пышно в яркие цвета надежды и смеха, и когда он, подобно жениху в брачном одеянии, снова сидел среди них за столом, и снова ел, и снова пил, они плакали от умиления и звали соседей, чтобы взглянуть на чудесно воскресшего. Приходили соседи и радовались умиленно; приходили незнакомые люди из дальних городов и селений и в бурных восклицаниях выражали свое поклонение чуду - точно пчелы гудели над домом Марии и Марфы. И то, что появилось нового в лице Елеазара и движениях его, объясняли естественно, как следы тяжелой болезни и пережитых потрясений. Очевидно, разрушительная работа смерти над трупом была только остановлена чудесной властью, но не уничтожена совсем; и то, что смерть уже успела сделать с лицом и телом Елеазара, было как неоконченный рисунок художника под тонким стеклом. На висках Елеазара, под его глазами и во впадинах щек лежала густая землистая синева; так же землисто-сини были длинные пальцы рук, и у выросших в могиле ногтей синева становилась багровой и темной. Кое-где на губах и на теле лопнула кожа, вздувшаяся в могиле, и на этих местах оставались тонкие, красноватые трещинки, блестящие, точно покрытые прозрачной слюдой. И тучен он стал. Раздутое в могиле тело сохранило эти чудовищные размеры, эти страшные выпуклости, за которыми чувствуется зловонная влага разложения. Но трупный, тяжелый запах, которым были пропитаны погребальные одежды Елеазара и, казалось, самое тело его, вскоре исчез совершенно, а через некоторое время смягчилась синева рук и лица и загладились красноватые трещинки кожи, хотя совсем они никогда не исчезли. С таким лицом предстал он людям во второй своей жизни; но оно казалось естественным тем, кто видел его погребенным. Кроме лица, изменился как будто нрав Елеазара, но и это никого не удивило и не обратило на себя должного внимания....

2. Скороход Н. С.: Леонид Андреев. Глава шестая. 1905–1906: Драматург, заключенный, эмигрант

Входимость: 1. Размер: 87кб.

Часть текста: Бегство на Запад. Рождение Даниила. Болезнь и смерть Шурочки. Судьба писателя-мистика Даниила Андреева. «Что-то странное произошло с крепкими узами, соединявшими короля и народ, и они стали распадаться, беззвучно, незаметно, таинственно, — как в теле, из которого ушла жизнь и над которым начали свою работу новые, где-то таившиеся силы», — писал наш герой в разгар событий 1905 года. Конечно же в сюжете рассказа «Так было» слышится лишь отдаленное эхо первой русской революции. В действительности крепких уз между «королем и народом», вопреки позднейшим утверждениям историков и писателей почвеннического толка, в России к 1905 году давно уж не было: обложенное налогами, скованное круговой порукой и обделенное землей — скрежетало зубами крестьянство, озлобленные по большей части свинскими условиями труда — рычали рабочие, отстраненное от участия в управлении государством ныло земство, позор японской войны заставил призадуматься даже военных и промышленников, а что уж говорить об интеллигенции! Внук царя-освободителя, называющий конституцию «бессмысленными мечтаниями», и так-то не был особенно популярным государем, внутренняя политика, которую с одобрения Николая Второго с 1902 по 1904 год проводил министр внутренних дел фон Плеве, сделала социальное положение в России взрывоопасным. «И случилось, что в обширном королевстве… произошла революция…» Русская революция от самого начала оказалась судьбоносной для Леонида Андреева — писателя и гражданина, ее события изменили жизнь, скорректировали гражданскую позицию, но самое важное: революция открыла для Андреева-писателя новые возможности: обнаружилось вдруг, что разрушительный пафос масс и геройство рыцарей-одиночек стали новым «коньком» Леонида...

3. Книга о Леониде Андрееве: Воспоминания. Борись Зайцев

Входимость: 1. Размер: 29кб.

Часть текста: сильно этого хотелось, что однажды сел я и поехал по Москве, узнал адрес его в «Курьере» и махнул на Владимиро-Долгоруковскую. Там долго искал его жилья; нашел высоко, в котором-то этаже бедную квартирку и попал с черного хода в кухню, где стирали. Матушка его, простая и хорошая русская матушка, проводила меня к сыну, в кабинет . Этот кабинет быль крошечный, с окошком на грязный двор, с кожаным диваном и нехитрым столом, за которым молодой обладатель его писал первые свои, острые и в литературе нашей новые писанья. Этот обладатель тоже очень мне понравился. Первое — я нашел его красивым. У него тонкие черты, он брюнет, с несколько южным оттенком, у него удивительные глаза: они темные, но сколько света в них. Глаза эти я много лет потом наблюдал. Кажется, лучшее, что в Андрееве было — это глаза (и гораздо хуже — руки). Все электрическое, нервное, раскаляющее, что в натуре его заключалось, изливалось чрез глаза, в виде световых или эфирных волн. Я его полюбил по-юношески, с первого же взгляда, с первого слова. Это удивительно был свой, мягкий, легкоплавкий, русский, орловец; сразу же он взял к явившемуся и робевшему такой простой и ласковый тон. Это трогало. И очень скоро показалось, что знакомы мы давно, очень давно; чуть ли не родственники. Для меня встреча с ним была определяющей; он помогал мне, ободрял, поддерживал; весь он, со своим талантом, возникавшей шумной славой, предстал мне окном в новый мир — литературы, литераторов; и того больше, живым знаменем молодой литературной партии. Эти именно годы были временем Sturm und Drang’а нашей литературы. Застрельщиком ее, в художественной прозе, был Андреев. И те, кто его любили, и те, кто ругали, одинаково чувствовали, ...