Поиск по творчеству и критике
Cлово "1844"
Входимость: 3. Размер: 107кб.
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 107кб.
Часть текста: всѣ эти попутно разбросанные нами замѣчанія, положенія, выводы и дать въ видѣ одного цѣлаго это воззрѣніе имманентнаго субъективизма, какъ мы его назвали выше. Этимъ мы и заключимъ нашу работу. Но по пути къ этому передъ нами возникаетъ еще одна задача, которую можно опредѣлить какъ генетическое оправданіе имманентнаго субъективизма. Мы хотимъ показать, что имманентный субъективизмъ имѣетъ за собою долгій путь развитія въ исторіи русской общественной мысли, что онъ не случайная бутада, не "плѣнной мысли раздраженье", а вполнѣ последовательно и преемственно развивавшееся міровоззрѣніе. Конечно, это преемственное развитіе не есть еще "санкцiя истины", но для насъ важно показать связь имманентнаго субъективизма съ общимъ развитіемъ русской общественной мысли; важно потому, что мы, какъ извѣстно читателю, стоимъ на почвѣ соціальности. Имманентный субъективизмъ не есть обособленное, далекое отъ жизни, одинокое, подпольное міровоззрѣніе; міровоззрѣніе это связываетъ личность съ міромъ, настоящее ? съ прошлымъ и будущимъ. И мы ищемъ въ прош-ломъ подтвержденія нашихъ взглядовъ, мы учимся избѣгать ошибокъ прошлаго, мы обязаны прошлому всѣмъ нашимъ міровоззрѣніемъ, какъ ни переработано оно нашей мыслью, нашими переживаніями. Этотъ мимолетный взглядъ на прошлое покажетъ намъ, что кромѣ мистическаго и позитивнаго рѣшенія вопроса о смыслѣ жизни, въ исторіи русской мысли минувшаго вѣка существовало, шло и развивалось то рѣшеніе этого вопроса, то міровоззрѣніе, которое мы старались сдѣлать яснымъ на предыдущихъ страницахъ. Вопросъ о смыслѣ жизни въ русской литературѣ ? эта интереснѣйшая...
Входимость: 1. Размер: 33кб.
Часть текста: и непогоды, жалуясь лишь на душное однообразие той опеки, которая тяготела над словом, над жизнью, над всем этим чеховским миром, таким тесным, малым и безвольным. Казалось, что все так прочно, так незыблемо, что разве наши внуки увидят Россию иною. И вот, когда я встречал Л.Н Андреева в московских литературных кружках, я всегда чувствовал, что этот человек как будто пришел из другой страны. Не то, чтобы в своем быте, в своих убеждениях, взглядах и вкусах он был человеком, опередившим современников; напротив, он был очень характерен для известных кругов тогдашней литературной Москвы. Но было в нем что-то иное, чего определить вкусом или мнениями никак нельзя и что делало его одиноким и своеобразным, несмотря на то «общее выражение», которое ему было свойственно как москвичу, писателю, как сотруднику «Курьера» или журнала «Жизнь» 2 , который издавался тогда в Петербурге при ближайшем участии Максима Горького. В это время в Москве заявили уже о себе новые поэты, объединившиеся под знаком «Скорпиона«. Эти люди, «зачинатели нового искусства», в известном смысле воистину были декадентами, то есть выразителями «конца века». Их творчество было как бы ознаменованием культурного перелома. Л.Н. Андреев к их кружку не принадлежал и не мог принадлежать. Он был для них «провинциален», недостаточно «рафинирован», и он не любил и не ценил этих людей, но в своей бессознательной и внешними данными не оправданной сущности он был «их поля ягода». Жил тогда Л.Н. Андреев в Грузинах 3 . Быт вокруг...
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Часть текста: доказывает, как дважды два - четыре, полнейшую невозможность связывать "идеологические" течения с "материальной подпочвой". Социальная действительность говорит о ликвидации "феодального" хозяйства и о завоевательных успехах капиталистической буржуазии. Литература, напротив, стоит под знаком возврата к прошлому, реставрации "аристократического" искусства. Непримиримой противницей "феодализма" заявляет себя буржуазия и в борьбе с переживаниями последнего видит исключительно свою "освободительную" миссию. В то же время устами своих идеологов, в роде гг. Струве 65 и Бердяевы 66 , она слагает славословия "аристократической" цивилизации и аристократии, как носительнице "культурных идеалов", предавая анафеме "убожество" буржуазно-демократической психики и буржуазно-демократического творчества в области идеологии. Получается радикальное противоречие, которое, по-видимому, можно объяснить себе только в том случае, если идеологию признать совершенно независимой от "подпочвы". Раз, на самом деле, подобная точка зрения верна, раз идеологическое творчество представляет собою самодовлеющую ценность, то становится вполне понятным, каким образом, нисколько не изменяя самому себе, своим враждебным чувствам к "феодализму", буржуазное общество может делать "культурные" заимствования у своего противника... Итак, идеологии возвращается ореол, который окружал ее до того момента, как экономический материализм предпринял свою разрушительную критическую работу. Господа, сторонники традиционной оценки искусства, не правда ли: на вашей улице праздник? Да еще какой! Вага неприятель отнимал у вас одну позицию за другой, вам приходилось последовательно расписываться в собственном банкротстве... и вдруг все труды неприятеля обращаются в ничто. Но мы все-таки...
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Часть текста: обнажена. В большой комнате Горожанкин и Елизавета Семеновна, уже одетые для выхода: отправляются в гости и делают последние распоряжения Сене. Горожанкин нетерпелив, Елизавета Семеновна счастлива, что с трезвым мужем идет в гости. Елизавета Семеновна. Ты же смотри, Сеничка, веди себя хорошо, как ведут себя Милые и воспитанные дети. Возьми книжку... Сеня. Хорошо, мамочка. Горожанкин. Без шалостей чтобы! Слышишь! Елизавета Семеновна. Возьми книжку, почитай. Мы скоро вернемся. Сеня. Хорошо, мамочка. Елизавета Семеновна. Пожару, смотри, не наделай. И следи, чтобы лампа не коптила, как начнет разгораться, ты фитиль и опусти немного. Танечка, вероятно, еще раньше нас придет, она к Полине Ивановне пошла, так ты попроси ее дать тебе поужинать. А если раньше захочешь спать... Горожанкин. Да скоро вы, Елизавета Семеновна! Жду, жду! Елизавета Семеновна. Сейчас, Тимофей Аристархович, погоди минутку... нельзя же дом так оставлять! Так если раньше спать захочешь, Сеничка, то знаешь, где бутылка с молоком? Сеня. Знаю, мамочка. Елизавета Семеновна. Боюсь, не скислось ли... Сеня. Нет, оно на окне стрит, там холодно. Горожанкин. Елизавета Семеновна! Тронемся мы когда-нибудь или нет? Елизавета Семеновна. Идем, идем! Ну - Христос с тобой... мы скоро вернемся... пожару не наделай... (Громким шепотом.) Господи, еще с Михаил Федоровичем не простилась! Горожанкин (морщась, шепотом) . Эх! Нужно! Елизавета Семеновна. Нельзя же, Тимофей Аристархович, что ты говоришь: Михаил Федорович всегда так хорошо относился к нам, я так ему благодарна... это было бы просто невежливо! Ну, иди, Сеничка, иди, видишь, папа сердится!.. Сеня уходит во внутреннюю дверь, Елизавета Семеновна окликает студента. Извините, Михаил Федорович, на одну минуту... Мне так неловко... Таежников выходит, сухо кланяется Горожанкину. Хочу проститься с вами, дорогой Михаил Федорович, и пожелать вам...
Входимость: 1. Размер: 48кб.
Часть текста: отделены друг от друга только аркой и тяжелым бархатным занавесом. Будуар - небольшая, но высокая с лепным потолком, довольно просто и со вкусом обставленная комната. Мягкая мебель, ковры, на столике живые цветы в корзине. В момент открытия занавеса в будуаре темно, и только на ковер ложится мягкая полоса света из спальни. В спальне горничная Мери - в черном платье, белом чепчике и переднике, приличная девушка - готовит постель для княгини. Постель пышная, высокая, торжественная, под балдахином; на последнем вышит большой, бросающийся в глаза герб хнязей де-Бурбоньяк. Горит только одна лампочка над постелью. В тени туалетный стол; свет играет в фацетах круглого туалетного зеркала. Разноцветными огнями, красными и зелеными, горят лампады у большого резного киота. В будуар входит экономка княгини, Фанни Карловна. Экономка. Мери! Княгиня идут. У вас все готово? Горничная. Все. Только питье еще не поставила. Я сейчас, Фанни Карловна. Экономка. Ах, да как же так, княгиня будет сердиться. Горничная. Я сейчас. Экономка. Постойте! (Быстро осматривает все.) Все на месте? Так, так. А пеньюар? Горничная. Вот он. Экономка. Ну разве можно так класть, сколько я вас учила, Мери! (Поправляет.) Ну, ну, теперь некогда уже. Идите. Постойте: зажгите свет в будуаре. Так. Гасит свет в спальне; остаются только мерцающие...