Леонид Андреев: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "1913". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 15. Размер: 48кб.

Часть текста: цветы в корзине. В момент открытия занавеса в будуаре темно, и только на ковер ложится мягкая полоса света из спальни. В спальне горничная Мери - в черном платье, белом чепчике и переднике, приличная девушка - готовит постель для княгини. Постель пышная, высокая, торжественная, под балдахином; на последнем вышит большой, бросающийся в глаза герб хнязей де-Бурбоньяк. Горит только одна лампочка над постелью. В тени туалетный стол; свет играет в фацетах круглого туалетного зеркала. Разноцветными огнями, красными и зелеными, горят лампады у большого резного киота. В будуар входит экономка княгини, Фанни Карловна. Экономка. Мери! Княгиня идут. У вас все готово? Горничная. Все. Только питье еще не поставила. Я сейчас, Фанни Карловна. Экономка. Ах, да как же так, княгиня будет сердиться. Горничная. Я сейчас. Экономка. Постойте! (Быстро осматривает все.) Все на месте? Так, так. А пеньюар? Горничная. Вот он. Экономка. Ну разве можно так класть, сколько я вас учила, Мери! (Поправляет.) Ну, ну, теперь некогда уже. Идите. Постойте: зажгите свет в будуаре. Так. Гасит свет в спальне; остаются только мерцающие лампады. Затем выходит в будуар, где горничная уже дала полный свет. Экономка. Идут! Мери, дверь... Горничная открывает дверь: входит Василиса Петровна, опираясь на руку воспитанницы Лели, хорошенькой девушки, бывшей институтки, дочери очень благородных, но бедных родителей. Василиса Петровна. Это вы, Фанни Карловна? Экономка. Я, ваше сиятельство. Василиса Петровна. Лелечка, а мой платок? Леля. Здесь, maman. Василиса Петровна. А...

Входимость: 8. Размер: 15кб.

Часть текста: миниатюры для сцены. Комментарии КОММЕНТАРИИ СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ ЛН - Литературное наследство, т. 72.- Горький и Леонид Андреев. Неизданная переписка. М., Наука, 1965. Письма - Письма Л. Н. Андреева к Вл. И. Немировичу-Данченко и К. С. Станиславскому (1913-1917).- Уч. зап. Тартуского ун-та, вып. 266. Тарту, 1971, с. 231-312. ПССА - Андреев Л. Н. Полное собрание сочинений. СПб., А. Ф. Маркс, 1913. Реквием - Реквием. Сборник памяти Леонида Андреева. М., Федерация, 1930. СС - Андреев Л. Н. Собрание сочинений, т. 1-13 - Просвещение; т. 14 - Московское книгоиздательство; т. 15 - Шиповник; т. 16-17 - Книгоиздательство писателей в Москве. ЦГАЛИ - Центральный Государственный архив литературы и искусства (Москва). САТИРИЧЕСКИЕ МИНИАТЮРЫ ДЛЯ СЦЕНЫ ЛЮБОВЬ К БЛИЖНЕМУ Впервые - с подзаголовком "Шуточное представление в одном действии"- Современный мир, 1908, No 11. Отдельным изданием вышла в издательстве И. П. Ладыжникова в Берлине (без указания года). Печатается по ПССА, т. 7. Андреев предполагал поставить пьесу в Александрийском театре. Однако, несмотря на одобрение Театрально-литературного комитета, рассмотревшего ее в январе 1909 г., постановка "Любви к ближнему" на его сцене не состоялась, т. к. в эту пору существенно обострились отношения между драматургом и дирекцией императорских театров. Миниатюра была поставлена в Городском театре Одессы (30 января 1909 г.) и в петербургском театре "Кривое зеркало" (12 ноября 1911 г.). Пьеса переведена на английский язык. Стр. 380. Sul mare lucido... - куплет из неаполитанской песни "Санта Лючия". ЧЕСТЬ (СТАРЫЙ ГРАФ) Впервые - под...

Входимость: 5. Размер: 64кб.

Часть текста: Через неделю после изложенных событий. Обстановка та же. Воскресенье. Время перед сумерками. В комнатке Таежникова, за полуотдернутым занавесом, он сам и Монастырский - готовятся к переезду. Монастырский увязывает скарб и книги. Таежников проглядывает и рвет старые рукописи: на полу уже порядочная груда рваной бумаги. Кровать Таежникова с ее блинообразным матрасиком обнажена. В большой комнате Горожанкин и Елизавета Семеновна, уже одетые для выхода: отправляются в гости и делают последние распоряжения Сене. Горожанкин нетерпелив, Елизавета Семеновна счастлива, что с трезвым мужем идет в гости. Елизавета Семеновна. Ты же смотри, Сеничка, веди себя хорошо, как ведут себя Милые и воспитанные дети. Возьми книжку... Сеня. Хорошо, мамочка. Горожанкин. Без шалостей чтобы! Слышишь! Елизавета Семеновна. Возьми книжку, почитай. Мы скоро вернемся. Сеня. Хорошо, мамочка. Елизавета Семеновна. Пожару, смотри, не наделай. И следи, чтобы лампа не коптила, как начнет разгораться, ты фитиль и опусти немного. Танечка, вероятно, еще раньше нас придет, она к Полине Ивановне пошла, так ты попроси ее дать тебе поужинать. А если раньше захочешь спать... Горожанкин. Да скоро вы, Елизавета Семеновна! Жду, жду! Елизавета Семеновна. Сейчас, Тимофей Аристархович, погоди минутку... нельзя же дом так оставлять! Так если раньше спать захочешь, Сеничка, то знаешь, где бутылка с молоком? Сеня. Знаю, мамочка. Елизавета...

Входимость: 4. Размер: 25кб.

Часть текста: Николаевич [9(21).VIII.1871. Орел - 12.IX.1919, дер. Нейвола, близ Мустамяк, Финляндия; в 1956 г. прах перенесен на литераторские мостки Волкова кладбища, Ленинград] - прозаик, драматург, критик и публицист. Родился в семье землемера. В 1882-1891 гг. учился в Орловской гимназии. В юности много читал и к двадцати годам, по словам писателя, "был хорошо знаком со всею русскою и иностранною (переводною) литературою" (Русская литература XX века.- М., 1915.- Т. 2.- С. 243). После смерти отца в 1889 г. семья А. сильно нуждалась и часто жила на его скудные заработки (уроки, живописные работы). В 1891-1897 гг. учился на юридических факультетах Петербургского и Московского университетов. В литературу А. вступил как писатель-реалист. В печати первый его рассказ появился в 1892 г. (Звезда.- No 18). Печатался в 1895-1896 гг. в "Орловском вестнике". Однако началом своей творческой работы писатель считал сотрудничество (с конца 1897 г.) в новой демократической газете "Курьер". В ней он выступал как судебный репортер, фельетонист (псевдоним Джемс Линч), беллетрист. Первый же опубликованный в "Курьере" рассказ А. "Баргамот и Гараська" (5 апреля 1898 г.) обратил на себя внимание М. Горького. Горький содействовал появлению в издательстве "Знание", вокруг которого объединил группу молодых реалистов, первой книги "Рассказов" А., имевшей большой успех. Мировоззрение А. развивалось под сильным воздействием философии Шопенгауэра и народнических идей, революционно-народнической этики. "Проблема совести" затронута во многих произведениях А. Своими литературными учителями он называл Л. Толстого и В. Гаршина. А. обладал двойственным отношением к миру. Двойственность эта, подкрепляемая резкими колебаниями общественных настроений, была органическим...

Входимость: 3. Размер: 43кб.

Часть текста: только что кончился сильный припадок. В камеру, занимаемую больным, входят и выходят врач в белом балахоне, которого называют Иван Петрович, сиделка Маша, служители. Проносят лекарство, лед. В нише тихо болтают две сиделки. Выходит из коридора второй врач, доктор Прямой,- еще молодой человек, близорукий и очень скромный. При его приближении сиделки смолкают и принимают почтительные позы. Кланяются. Прямой. Добрый вечер. Васильева, что тут такое? Припадок? Васильева. Да, Сергей Сергеич, припадок. Прямой. Чья это комната? (Присматривается к двери.) Васильева. Керженцева, того самого, Сергей Сергеич. Убийцы. Прямой. А, да. Так что с ним? Иван Петрович там? Васильева. Там. Теперь ничего, успокоился. Вот Маша идет, ее можно спросить. Я только пришла. В камеру хочет войти сиделка Маша, еще молодая женщина с приятным, кротким лицом; доктор окликает ее. Прямой. Послушайте, Маша, ну как? Маша. Здравствуйте, Сергей Сергеич. Теперь ничего, стих. Лекарство несу. Прямой. А! Ну, несите, несите. Маша входит, осторожно открывая и закрывая дверь. А профессор знает? Ему говорили? Васильева. Да, докладывали. Они сами...

Входимость: 3. Размер: 97кб.

Часть текста: мира в стихию войны» был для него внезапен: в начале июля 1914-го Андреев, как всегда, «спасался на шхерах», моторный катер «Далекий» был пришвартован где-то в районе Эсбо, где наш герой — «обожженный солнцем, овеянный ветром», избавленный от головной боли, ничего не пишущий, вполне примиренный и собою и с миром — наблюдал закаты и восходы над необитаемыми — скалистыми и лесистыми островками… Ну уж если быть предельно точной, сараевский выстрел Гаврилы Принципа и собственно 1 августа — день официального объявления Германией войны Андреевы встретили в финском Нодендале, куда приехали погостить к Добровым, нанимавшим дачу в этом маленьком приморском городке, недалеко от Або. Именно отсюда — с августа 1914-го — начинается для Андреева эпоха «вычитаний и потерь», где первой жертвой пал его личный «Андреевский флот»: «Далекий» так никогда и не вернулся к хозяину, оставленный в Эсбо, катер был продан через несколько месяцев после смерти писателя Анной Ильиничной. Остальная флотилия, постепенно разрушаясь, безжизненно томилась на приколе у чернореченской пристани: Финский залив уже до конца жизни Андреева...

Входимость: 3. Размер: 26кб.

Часть текста: провести сравнения между этими писателями, столь несхожими, если бы они не оказались связанными страницами одной книги? Та часть русской публики, которая любит в Леониде Андрееве его мучительные искания и ценит его как мыслителя по "Жизни Человека" я по "Елеазару", та публика не знает и не понимает ни горького сарказма, ни тонких намеков, ни сложной мифологии, ни классической простоты языка Сологуба. - Те же (пока еще немногие), кто любят в Сологубе то совершенство языка, которое ставит его прозу новою ступенью в истории русской речи, несравненное искусство построения и его точный прозрачный символизм, те не интересуются искренним, но неглубоким пессимизмом, сильным, но грубым пафосом Леонида Андреева. Сологуб и Леонид Андреев нисколько не противоречат и не уничтожают друг друга, они не олицетворяют двух каких-либо полюсов в русской литературе, они никак друг другу не соответствуют, они иррациональны. Быть может, даже если мы сможем отрешиться от всех форм и требований искусства, то мы найдем между ними некое отдаленное сходство, которое сведется к безвыходной муке земного воплощения и к тому осадку горечи и отчаяния, который неизбежно остается в душе, принявшей в себя обманное марево их произведений. И в то же время сопоставление их на страницах альманаха "Шиповника" производит впечатление антитезы. Это впечатление, в глубине неверное, возникает потому, что Леонид Андреев является как бы оригинальнейшим мастером в группе беллетристов, взошедших под знаком "Знания", [2] в то время как Сологуб остается совершеннейшим мастером прозы среди декадентов. Но между группой "Знания" и декадентами тоже нет противоречия, а есть только та иррациональность, что вообще...

Входимость: 3. Размер: 36кб.

Часть текста: Значит, еще не приезжали. До поезда долго еще ждать. Катя. Столярова, ты уморилась? Столярова. Нет, не особенно. Катя. А меня, матушка, и ноженьки не держат. Сядем-ка да посидим - ох, Господи! И говорила ведь: взять бы извозчика, и так бы превосходно втроем доехали, а то на тебе - пешком. Василь Василич, отойдите-ка. Василий Васильевич (вставая). Куда? Катя. А вон туда - нет, нет, подальше. Стойте там и сюда не смотрите. Стойте! Василий Васильевич. Стою. Столярова. Ты что, Катя? Катя. Посмотри-ка, Женька, у меня тут раскололось... Нашла? Столярова. Нашла. Погоди, не вертись. Катя. Не успела сегодня дошить, у меня тут все на булавках. А дорогой вдруг чувствую: матушки, поползло! Ну? В тело булавку не вонзи. Столярова. Ну, вот еще. А ты толстая, Катька. Катя. Толстенькая. Столярова! Столярова. Ну? Катя. Ты видала вчера в саду, как я на него пялилась? Столярова. На кого? Катя. На него! На него - на миленького моего. Не заметила - да н-ну? Ой, не щекочи... Женька, да ты, матушка, спятила? Столярова. Готово. Врешь ты все. Катя. Вот тебе крест - не вру! И такой он миленький, и такой он одинокенький, и такой он благородный. Меня даже тошнит. Постой... (Громко.) Василь Василич! Василий Васильевич (оборачиваясь) . Что? Катя. Ступайте-ка на вокзал, посмотрите, не приехали Мацневы. Мы тут посидим. Ступайте, ступайте, не задумывайтесь. А тогда скажите: слышите? Василий Васильевич (уходя). Слышу. Столярова. Ая ничего и не заметила, какая ты. Нет, ты правда? Катя. Что уж! Сегодня всю ночь, как дура, в подушку ревела. И опять реветь буду, чует мое сердечушко... бедная Катюшенька! И просохнуть не успеваю, вот как, Столярова, любят-то по-настоящему. Ты не смейся, матушка, и тебе то же будет,...

Входимость: 2. Размер: 24кб.

Часть текста: и его сына; с ними Жанна и молодой доктор, военный. В автомобиле что-то испортилось: с маленьким фонариком возится у машины солдат-шофер. Около него доктор Ланглуа. Доктор (с беспокойством). Ну что? Как? Шофер (разглядывая). Пока не знаю. Кажется, засорился карбюратор. Доктор. Серьезная поломка? Шофер. Нет, не знаю. Морис (из автомобиля). Что там такое, доктор? Мы не можем ехать? Шофер (сквозь зубы) . Поедем. Доктор. Пока еще неизвестно. Что-то засорилось, кажется. Он говорит, что это не серьезно. Морис. А долго будем стоять? Доктор (шоферу). Долго будем стоять? Шофер (сквозь зубы). Почем я знаю. Минут десять, я думаю. Посветите мне, пожалуйста. Передает фонарь доктору, тот светит. Морис. Тогда я выйду. Жанна. Лучше не надо, Морис. Ты можешь ушибить руку. Морис. Нет, мама, ничего, я осторожно. Где тут ступенька? Как неудобно. Хоть бы прожектором, посветили. Спрыгивает и смотрит, что делает шофер. Однако какая гадость. Мы застряли. Шофер (ворчит). Мост! Разве можно ехать по такому мосту! Доктор. Да, неприятно. Нам надо было выехать раньше. Морис (пожимая плечами тихо). Папа не хотел. Как же мы могли. (Громко.) Мама, как ты думаешь, наши уже, вероятно, в Антверпене? Жанна. Да, я думаю. Эмиль, тебе не холодно? Эмиль Грелье. Нет. Мне очень приятно дышать воздухом. Я чувствую себя сильнее. Доктор (Морису) . Мы, кажется, еще в той полосе, которая... Морис. Да, в той... Который час, доктор? Доктор (рассматривая часы). Без двадцати... без четверти десять. Морис. Значит, уже четверть часа, как взорваны плотины. Так! Мам а , ты слышишь: сейчас без четверти десять. Жанна. Да, я слышу. Морис. Но странно, что взрывов не было слышно совсем. Доктор. Что вы, мосье Морис! Очень далеко! Морис. А мне казалось, что такие взрывы должны быть слышны за сотни километров. Боже мой, как это странно все! Где-то наш дом и сад; его скоро зальет водой......

Входимость: 2. Размер: 102кб.

Часть текста: помещик, морской волк, отец огромной семьи. Андреев — носитель масок — версия К. Чуковского. Покушение и драка. Заморские впечатления. Капри и старый друг. «Когда я прочитал „Анатэму“, мне сам Л. Андреев представился блуждающим, усталым путником в необозримой пустыне, среди раскаленных зыбучих песков, под палящими лучами солнца» [435] . В действительности же «блуждающий путник» на тот момент нашел себе новое и — как ему казалось — во всех отношениях превосходное и надежное пристанище — драматический театр. Воодушевление Леонида Николаевича было столь велико, что, он, впрочем, как и обычно, решил отдаться новому поприщу безраздельно, публично объявив в феврале 1909 года: «Несомненно, я с беллетристикой почти кончаю и перехожу главным образом к драме» [436] . К тому же и сцена приняла драматурга Леонида Андреева с энтузиазмом: в течение десяти лет его пьесы ставили практически все выдающиеся и просто известные режиссеры Российской империи: Мейерхольд, Станиславский, Немирович-Данченко, Комиссаржевский, Таиров, Марджанов, Санин, Сахновский и даже Евтихий Карпов. Хотя… долгого и плодотворного творческого союза не случилось у нашего драматурга, пожалуй, ни с одним из представителей этой славной профессии, нет такого союза, увы, и по сей день. Но — так или иначе, начиная с 1907 года прославленный беллетрист ощутимо влияет на театральный процесс: он пишет пьесу за пьесой, вступая в соревнование с российской цензурой, которая едва...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1913"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1913"